Село Кюнлюм, по археологическим и историческим сведениям, появилось в этой местности примерно в XVII веке. Это место представляет собой горный аул с неповторимой обстановкой.
Именно над этим аулом находится Башня Абаевых – визитная карточка Верхней Балкарии.

Башня князей Абаевых – постройка, относящаяся к позднему средневековью. Считается, что она сохранилась лучше всего. Башня Абаевых построена примерно в XVII веке, то есть ей более четырех сотен лет.

Сооружение является оборонительным, оно выполняло сторожевую функцию, некоторое время люди, принадлежавшие данному роду, проживали здесь постоянно.

Стены оштукатурены белой известью, поэтому постройка виднеется издали. Есть в ее архитектуре странность – двери и окна стрельчатой формы, которые редко использовались в фортификационных сооружениях, и щели в виде крестов. Непонятно с какой целью архитекторы решили использовать именно такой подход для украшения здания – тайна умерла вместе с зодчими.

Толщина стен башни, если считать от фундамента около 1 м 80 см. В обязательном порядке имеются узкие бойницы и тонкие ниши для пристального, но незаметного наблюдения за окружающей обстановкой.

Башня использовалась не только для выполнения сторожевых функций, но и для осмотра окрестностей. В ней постоянно проживали князь и его семья. Их комнаты находились на первом этаже. Именно из-за этого она настолько хорошо сохранилась – жилое здание гораздо позже приходит в ветхое состояние.

Хозяином башни был местный таубий (с балкар. «князь») Алимурза Абаев. Здание строилось в неспокойные времена войн и завоеваний, поэтому обойтись без такого сооружения не мог ни один уважающий себя род.

Аул Шканты (или Ишканты) – место расположения еще одной удивительной достопримечательности. Когда-то люди ушли отсюда, оставив после себя руины домов и останки башен. На фоне скал башня Амирхановых (ветвь рода Абаевых) выглядит практически жилой.

Сооружение построено ориентировочно в XVII – XVIII веках по заказу одного из представителей балкарского феодального рода Амирхановых. Башня возведена на скальном валуне высотой более 5 метров. Его поверхность довольно гладкая, без выступов, намеков на лестницы и прочее. Попасть внутрь на данный момент представляется невозможным.

По мнению многих историков, башня была двухэтажной, о чем свидетельствуют боковые ниши на боковых длинных стенах.

В одной из стен, на высоте полуметра от основания валуна, пробита небольшая дверь – 1,6 м на 90 см. На другой стене есть окно. Чуть дальше имеется бойница на высоте 2,5 метров, сохранились погреб и цокольный этаж. Однако, в них уже давно не хранится оружие и провиант. Как это было раньше. 

Башня Амирхановых возведена из природных камней, скрепленных известью. Размеры самого сооружения у основания составляют примерно 5,6 на 1,6 метров, но с набора высоты она сужается до 5,3 и 1,5 метров соответственно. Стены толстые – примерно 80 см. Высота башни различна, что не удивительно. С одной стороны ее высота составляет около 4 метров, с другой – более 5 метров.

С площадки у ее подножия открывается вид на старинные аулы Шканты и Кюнлюм.
Вокруг постройки находятся развалины, указывающие на то, что когда-то здесь была сложная фортификационная система со складами, оружейными комнатами, кладовыми, жилыми зданиями, каменными заборами и много чем другим. Сейчас от былого величия остались лишь воспоминания и останки.

Исторических сведений, как и литературных отголосков об Амирхан-кала практически нет, что оставляет ее тайной за семью печатями, которую, хочется верить, нам только предстоит разгадать.

Величественная родовая башня XVII века – башня Балкоруковых, или же, как ее ласково называют местные  «Башня Любви». Она представляет собой практически правильный квадрат со стороной около 6 метров, высотой 15 метров. Сверху башни имеются арки с бойницами. Верхняя арка – не просто декоративный элемент, в ней спрятаны бойницы, куда воины поднимались для охраны селения. Вход осуществляется через арочный проем на высоте 4 метров от земли с помощью приставной лестницы. Предположительно, в башне было три этажа.

Внешний вид Башни любви не особо характерен для местной архитектуры, она, скорее, относится к сооружениям, принятым в Сванетии. Возможно, именно сваны помогли князю построить ее, вследствие чего и был выбран подобный стиль.

В селе ходит легенда о чувствах местного князя Ахтугана (Актуган) Балкорукова и красавицы Кериме (Керим-Хан) из далеких краев (предположительно – кумычке из Дагестана, которую князь выкрал в родное ущелье). Девушка была знатного рода, из-за чего ее родственники воспротивилась против дерзкого поступка и устроила погоню. Однако, князь рода Балкоруковых успел построить и даже укрепить сторожевую башню, где спрятал свою возлюбленную от разгневанных родственников.

Конечно, башню можно рассматривать как часть великой истории любви, но стоит отметить, что она также является свидетельством постоянной борьбы балкарского народа с завоевателями.

Вид башни даже вдохновил режиссера Алексея Балабанова – именно у ее подножия начинается фильм «Война», одну из ролей в котором сыграл Сергей Бодров.
Сейчас башня Ахтугана одиноко возвышается над селением, ее видно из любой точки поселка.

Черекское ущелье можно назвать «застывшей в камне средневековой историей». Здесь, на берегу горной реки некогда располагалось более двух десятков поселений, и аулов с родовыми усадьбами и башнями.

Один из примеров такой башни – Ак-кала (с балк. белый замок) или Боташ-къала (замок Боташевых).

Башня была построена в XVII веке. Последними ее обживали таубии (с балк. – князья) Боташевы, ветвь рода Абаевых, которые были отселены с Кюнлюма и отделены от Абаевых, за попытку ввести «шакмановские» повинности среди своих крепостных. К башне с юга прилегает несколько домов Боташевых, судя по руинам, сложенным методом сухой кладки, наспех, из небольших камней.

Если судить по тому, что в известковом растворе уже начались обратные процессы, замку не менее 500 лет. Башня неоднократно перестраивалась, что видно по фрагментам руин. Изначально была сложена из речного гранита и оштукатурена белым фосфоросодержащим известковым раствором. Это вызывало своеобразное мерцание ночью, являясь ориентиром для поздних путников.

По легенде она уничтожена в результате поджога во время княжеских междоусобиц с запертыми внутри последними Боташевыми. Можно даже проследить следы термического воздействия.

У башни на данный момент сохранился фрагмент северо-западной стены. Большинство материала башни было использовано при строительстве деривационного канала Мухол ГЭС в 1961 году.

Пожалуй, самый интересный мифологический объект Черекского района, Хуламо-Безенгиевского ущелья, – замок Жабо-Къала. «Из монументальных памятников средневекового зодчества Кабардино-Балкарии – это одно из самых уникальных сооружений с усовершенствованной планировкой» - восторженно писал историк Исмаил Мизиев.
Внутреннее пространство замка разделено на 4 помещения. В стенах много бойниц и окон, откуда просматриваются окрестности, они направлены в разные стороны для обстрела подступов.

Цитадель находится на неприступной скале и, в случае опасности, защитники крепости, располагая запасами воды и продовольствия, были способны держать оборону длительное время.

Название объекта состоит из двух слов – къала (с балк. замок, башня) и именной приставки Жабо, бывшей, некогда именем женщины.

Жабо из рода князей Бийкановых, была невесткой джигита Чолура, потомка крымского хана, который построил замок в ущелье (будущий Жабо-Къала), и обложил местных жителей данью.
Из-за междоусобиц, Жабо ушла в Отчий дом, где у нее родился сын. В качестве фамилии она дала ему свое имя – он стал Жабоевым.

Жабоев вернулся в замок, наладил быт, в последующем замок стал называться по его имени (или фамилии).

Верхняя Балкария представляет собой уникальный уголок Кабардино-Балкарии с богатой историей, культурой и красивейшей природой. Это место, где можно прикоснуться к древней истории балкарцев, ведь до наших дней сохранились руины балкарских поселений, сторожевые башни и склепы.

В Черекском ущелье, на правобережье Черека-Балкарского, над покинутым селением Курнаят возвышался средневековый феодальный замок Курнаят, стоящий в этих горах с XIV – XV веков. Он состоял из шести удачно расположенных сооружений, пространство между ними образовало двор. Курнаятский комплекс представляет собой средневековый феодальный замок, очень близкий к таким памятникам как Зылгы и Усхур. Замок позволял контролировать путь в Суканское ущелье.

Когда-то, как утверждают письменные источники, к нему ездили на арбе. Потому по четко обозначенной крупными валунами дорожке довольно легко выйти к развалинам замка.
Как отмечает Батчаев Валерий Муратович в книге «Балкария в XV - начале XIX века»: «Местоположение замка на редкость удачно. В отличие от большинства ранних укреплений, он расположен на обширном плато с относительно ровной поверхностью размером около 28-30 м на 75-80 м. Ввиду значительности такого пространства здесь осталось довольно много места и для «двора», исключительной по тем временам роскоши. Вместе с тем этот комплекс нисколько не уступает по естественной защищенности таким замкам, как Зылгы или Болат-къала, так как занимаемое им плато чуть ли не по всему периметру оканчивалось скальными обрывами. Такое сочетание делало замок Курнаят местом не только безопасным, но и удобным.

Комплекс состоял из двух групп сооружений, расположенных на некотором расстоянии друг от друга.

Первая, юго-западная группа состояла из четырех пристроенных друг к другу, а также пятой, пристроенной к оборонительной стене, сооружений. Главным из них являлась массивная «жилая» башня со сторонами 9х11,3 м и высотой около 8 м. На некоторых фотографиях 1907 г. отчетливо видно различие в тональности штукатурки верхней и нижней части стен; совершенно очевидно, что верхний – третий этаж был надстроен много позже, уже после заселения замка. К ней пристроены еще две башни – «боевые», т. е. значительно меньшие по площади основания, но более высокие. Одна из них, разрушенная к 1907 г. на треть своей высоты, достигала 9-10 м. К жилой, и к одной из боевых башен, с северо-восточной стороны пристроено 2-х этажное, трапециевидное в плане помещение, очевидно, для прислуги, его длина 10 м. Наконец, к северному углу оборонительной стены пристроено еще одно небольшое сооружение, скорее всего, для стражников. Вся группа строений вместе с оборонительной стеной расположена таким образом, что перекрывает собой единственно возможный доступ на территорию плато с юго-западной стороны.

Вторая группа расположена в 20-25 м северо-восточнее и состоит из четырех строений, а между этими двумя группами сооружена отдельная постройка, назначение которой неясно. Основным элементом второй группы также являлась «жилая» башня, хотя и не столь большая, как первая, но все же достаточно вместительная, с длиной сторон 9х9 м. Оборонительной стены здесь нет, поскольку особой необходимости в ней не было, сохранность их значительно хуже, чем у предыдущих.»

Сегодня о былой мощи свидетельствуют лишь несколько стен и сооружения цилиндрической формы, которые, предположительно, использовались для разжигания сигнальных костров.
С площадки возле замка открываются прекрасные виды. Внизу, в котловине, виднеются геометричные и рыжие от лишайника развалины одноименного аула, поросшие травой. К краю площадки лучше не подходить: порывы ветра могут сорвать с людей сумки, куртки, головные уборы, а иногда и их самих со склона.

В октябре 1940 года, впервые за всю историю города Нальчик, в столице был открыт профессиональный драматический театр, положивший начало становлению и расцвету национального театрального искусства.

В 1935 году в ГИТИСе (Российский институт театрального искусства) была открыта кабардинская студия. В 1940 году выпускники студии вернулись в Нальчик, привезя в собой подготовленные в ГИТИСе спектакли – «Женитьба Фигаро» Пьера-Огюстена Бомарше, «Таланты и поклонники» Александра Островского, «Каншоби и Гуашагаг» Зарамука Патуровича Кардангушева. Студия слилась с расформированным колхозно-совхозным театром, ядром первого профессионального кабардинского театра. Труппа пополнялась выпускниками столичных учебных заведений. За время работы было поставлено более 280 спектаклей.

В 1933 году при Ленинском учебном городке была открыта областная студия национального искусства. Цель студии – создать художественные кадры для будущего госдрамтеатра Кабардино-Балкарии.

Газета «Ленинский путь» № 169/282, 23 сентября 1933 года: «Кабардинцы не знали, что такое театр. В языке не было даже слов «артист», «театр». Приходилось долго уговаривать родителей, чтобы они отпустили своих детей в студию. С помощью руководящих деятелей республики, и особенно Бетала Эдыковича Калмыкова, все же удалось собрать необходимое количество учащихся.

Руководил студией режиссер-педагог Ф. А. Шевченко, сценическое движение преподавал И.К. Шиккер.

В студию были зачислены Азрум Шериев, Тима Жигунов, Буха Сибекова, Хужа Кумахова, Калиса Балкарова и другие.

Несмотря на энтузиазм учащихся и первые творческие успехи все же скоро стало ясно, что кардинальных вопросов решения проблемы подготовки национальных кадров студия решить не может по краткости срока обучения, а также по причине отсутствия в республике нужного количества высоко квалифицированных специалистов. Нужно было решать вопрос иначе, и тут на помощь пришла, ознакомившаяся с работой студии Анна Никитична Фурманова, которая в те годы была директором Московского института театрального искусства им. А.В. Луначарского. Фурманова предложила организовать при институте национальную студию с пятилетним сроком обучения.

Это предложение нашло горячую поддержку со стороны руководства республики. В июле-августе 1935 года по селам КБР разъезжали доцент Московского театрального института А. А. Ефремов и народный артист РФ И. Я. Судаков, набирая своих учеников: первый – для кабардинской национальной студии, второй - для балкарской. Молодые студенты были отправлены в Москву, а в Нальчике в том же 1935 году была укомплектована новая Кабардинская студия с тем расчетом, чтобы из их составов сформировать Кабардинский национальный колхозно-совхозный театр.

В 1936 году начал работать колхозно-совхозный театр. В числе актеров были наиболее одаренные студийцы: Мухамед Мударович Тубаев, Куна Хажмурзовна Дышекова, Данитка Хазешевна Шортанова, Хакуца Питуевна Карданова и другие.

У Куны Дышековой и Данитки Шортановой в трудовых книжках всего одна запись: «Принята на работу в Кабардинский национальный театр в 1936 году».

В ближайшие, после открытия годы, в театре были поставлены оригинальные пьесы начинающего драматурга, актера театра М. Тубаева «Мажид и Марьят» и героическую драму А. Шортанова «Аул Батыр». Это были первые серьезные ростки национальной драматургии, и несмотря на серьезные недостатки, они послужили благотворным началом для дальнейшего развития этого сложного вида искусства.

Большой вклад в создание первых спектаклей вложили режиссер Н. Д. Станиславский и художник Е. Н. Годовский.

Летом 1940 года из Москвы после пятилетнего срока обучения в ГИТИСе возвратились на Родину кабардинская и балкарская национальные студии, воспитанные в лучших традициях русского театрального искусства А. А. Ефремовым и И. Я. Судаковым – крупными специалистами в подготовке национальных коллективов.

Первыми национальными режиссерами–постановщиками были А. Т. Шортанов и Х. Х. Мидов.
27 октября 1940 года впервые в истории Кабардино-Балкарии спектаклем «Женитьба Фигаро» Бомарше театр открылся на профессиональной основе.

За 70 лет своего существования театра занавес поднимался более 25 тыс. раз. Цифра сама по себе большая, но за этой цифрой скрывается колоссальный труд актеров, режиссеров, художников, всех тех, кто создает спектакли, кто дает им жизнь.

Этот труд высоко отмечен Правительством Кабардино-Балкарской республики, многие актеры, режиссеры, художники удостоены звания Народных и Заслуженных артистов КБР и РФ, награждены орденами и медалями.

За 70 лет своего существования Кабардинский театр осуществил постановку только по произведениям адыгских авторов – 98 спектаклей, а в общей сложности - 293 спектакля, среди которых: «Коригот» П. Шекихачева и С. Кожаева, «Мажид и Марьят» М. Тубаева, «Коварство и любовь» Ф. Шиллера, «С добрым смехом» Б. Утижева, «Дамалей» Б. Утижева и другие, которые вошли в золотой фонд театрального искусства нашей республики.

В 1958, 1975, 1988 годах состоялись выпуски Кабардинской студии ГИТИСа, театрального училища им. Б. В. Щукина и других театральных ВУЗов, и они дальше несут знамя, высоко поднятое старшими товарищами.

Сегодня в репертуаре театра: «Кин IV» Г. Горина, «Рабы власти» Ч. Муратова, «Трамвай «Желание»» Т. Уильямса, «Сердце матери» С. Кайтова, «Эдип» Б. Утижева, «Пианино в траве» Ф. Сагана, «Неугасимая любовь» М. Тлехаса, «Немного нежности» А. Николаи, «Квартет для души» Г. Хугаева, «Снежные люди» А. Абу-Бакара и другие.

Кабардинский театр показывал свои работы в других странах, других городах и республиках Российский Федерации. Такие страны как: Турция, Сирия, Иордания, США; республики: Дагестан, Чечня, Адыгея, Северная Осетия-Алания; города: Ростов-на-Дону, Пятигорск, Сочи, Москва и другие.

Операция по выселению балкарцев началась утром 8 марта 1944 года. Депортации подверглись все, без исключения – инвалиды войны, родители, жены, дети фронтовиков, депутаты советов всех уровней, руководители партийных и советских органов. Вина депортируемого определялась исключительно балкарским происхождением.

Депортируемых погрузили в подготовленные «студебеккеры» и доставили к железнодорожной станции «Нальчик». Согласно книге Сабанчиева Хаджи-Мурата Ахматовича «Выселение балкарского народа в годы Великой Отечественной войны: причины и последствия», к местам поселения в Среднюю Азию в 14 эшелонах было отправлено 37 713 балкарцев. Из общего числа высланных 52% составляли дети, 30% - женщины, 18% - мужчины.

8 апреля 1944 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о переселении балкарцев, проживающих в Кабардино-Балкарской АССР, и о переименовании Кабардино-Балкарской АССР в Кабардинскую АССР.

За 18 дней дороги в необорудованных вагонах умерло 562 человека. Их хоронили у железнодорожного полотна во время кратких остановок.

Выселенных балкарцев распределяли в большинстве в Казахскую и Киргизскую ССР.
Все спецпереселенцы ставились на учет, с обязательной ежемесячной проверкой по месту жительства.

Ограничения по спецпоселению с балкарцев были сняты 18 апреля 1956 года, однако право возвращения на родину не предоставлялось.

28 марта 1957 года был принят закон КБАССР «О преобразовании Кабардинской АССР в Кабардино-Балкарскую АССР».

8 марта 1989 года, в 45-ю годовщину депортации балкарского народа, в городе Нальчик, было принято решение о создании мемориала. В тот же день, на улице Канукоева, была произведена закладка символического камня с надписью: «Жертвам геноцида балкарского народа».

Автором и архитектором проекта выступил Гузиев Малик Заубатырович. За основу он взял среднеазиатскую культовую архитектуру (мавзолеи) и балкарские приемы зодчества, в качестве материалов использовал гранит и камень.

Мемориал был открыт 8 марта 2002 года. Ежегодно у мемориала проводятся траурные митинги.

Монумент «Навеки с Россией» находится в центре Нальчика. Скульптуры выполнены С. Матхиным и М. Листопадом, а проект постамента разработал архитектор Вячеслав Константинович Олтаржевский.

Памятник был установлен в 1957 году в честь 400-летия добровольного присоединения Кабарды к России. В 1557 году кабардинцы первыми из кавказских народов добровольно присоединились к России.

Главным элементом монумента является бронзовая статуя царицы Марии Темрюковны, дочери кабардинского князя Темрюка и второй жены Ивана Грозного. Женщина-горянка, олицетворяющая Кабарду, держит в руке свиток — документ о вечной дружбе и союзе с Россией. Четыре барельефа в цокольной части памятника отражают этапы истории кабардинского и балкарского народов: приезд кабардинских послов в Москву к Ивану Грозному, московские послы в Кабарде, выступление Сергея Мироновича Кирова перед крестьянами Кабарды и Балкарии в годы гражданской войны и современная счастливая жизнь народов Кабардино- Балкарии.

Мария (Гуашеней) Темрюкова — дочь кабардинского князя Темрюка Андоровича, она отличалась неброской красотой, правильностью черт лица, которая образовывала на редкость гармоничное и приятное сочетание.

Иван Грозный прознал, что у Верховного кабардинского князя-валия Темрюка Идарова (Темырикъу Айдар икъу) имеется 16-летняя дочь-красотка по имени Гуашеней (в буквальном переводе с адыгского «глаза княжны»). И немедля заслал в Кабарду сватов.

Темрюк некоторое время колебался — требовалось отправлять любимую дочь куда-то на холодный север, к суровому русскому царю. Да еще и крестить ее там в иную веру, православие. А ведь кабардинцы тогда исповедовали суннитский ислам с сильным влиянием местных исконных верований.

Но в конце концов Темрюк все же милостиво согласился — Кабарде остро требовался надежный северный союзник. Тем более, что сами кабардинцы тогда еще яро верующими мусульманами не являлась. А в Москве уже нормально жил крещенный в христианство под именем князя Михаила Черкасского сын Темрюка Салтанкул.

И вот Гуашеней с огромной свитой отправилась в Москву. Где и была крещена в православие 20 июля 1561-го года, получив в честь святой Марии Магдалины христианское имя-отчество Мария Темрюковна. А всего через месяц в Успенском соборе Кремля состоялась ее пышная свадьба с царем Иваном. С самого начала сумел внушить молодой жене страх перед своим необузданным гневом.

Склонный к подозрительности, лицедейству и даже садизму, Иван Грозный в часы досуга любил пугать беззащитную женщину, устраивая ей неожиданные проверки и допросы. Он посылал своих людей следить за каждым шагом царицы и докладывать о ее времяпрепровождении и разговорах. В этой обстановке холодности, жестокости, постоянно ожидая очередного припадка своенравного мужа, Гуашеней увядала на глазах: сначала она строила планы вырваться из золотой клетки, затем же, поняв всю безвыходность своего положения, начала сторониться людей, пугаться любого пустяка и, наконец, через восемь лет супружеской жизни умерла, приветствуя смерть как свою освободительницу.

Бетал Калмыков в 1921–1929 годах занимал должность председателя Кабардино-Балкарского облисполкома, а в 1930–1938 годах — первого секретаря обкома ВКП(б) (Всесоюзная коммунистическая партия большевиков).

Памятник Беталу Эдыковичу Калмыкову находится в Нальчике, на проспекте Шогенцукова, у входа в городской парк. Монумент посвящён руководителю кабардино-балкарских большевиков, выдающемуся общественному и государственному деятелю республики.
Установленный в 1960 году по проекту скульптора Михаила Тхакумашева и архитектора Вячеслава Олтаржевского, памятник представляет собой бронзовую скульптуру, которая стоит на постаменте.

На высоком пьедестале Калмыков, фигура которого прямо призывает к действиям и решимости. Как и скульптуры других деятелей, эта высоко вверх поднимает руку.
Бетал Эдыкович Калмыков — советский партийный и государственный деятель Кабардино-Балкарии. Один из организаторов и руководителей борьбы горцев за Советскую власть на Северном Кавказе. Входил в состав особой тройки НКВД СССР (народный комиссариат внутренних дел Союза Советских Социалистических Республик).

С 1907 года работал батраком (наемный сельхоз рабочий). В 1913 году был одним из руководителей восстания горцев против местной аристократии. В 1915/16 году создал и руководил нелегальной крестьянской организацией «Карахалк» («Беднота»). В марте 1918 года вступил в РКП(б) (Российская коммунистическая партия большевиков). С марта 1918 года член Терского народного совета, один из руководителей 1-го съезда Нальчикского округа, провозгласившего советскую власть в Кабардино-Балкарии. С августа 1918 года чрезвычайный комиссар Кабардино-Балкарии и комиссар по Делам национальностей Терской области. В 1919 году командовал партизанскими отрядами, затем полком, дивизией.

С 1930 года 1-й секретарь Кабардино-Балкарского обкома ВКП(б) ((Всесоюзная коммунистическая партия большевиков). С 1937 года депутат Верховного Совета СССР. Этот период отмечен вхождением в состав особой тройки, созданной по приказу НКВД СССР от 30.07.1937 № 00447[3] и активным участием в сталинских репрессиях.

Арестован 12 ноября 1938 года по обвинению в создании в 1927 году контрреволюционной организации в Кабардино-Балкарии и в подготовке терактов. 26 февраля 1940 года приговорен к смертной казни. 27 февраля приговор приведен в исполнение — расстрелян.

Один из уникальнейших памятников Нальчика – памятник жертвам Кавказской войны 1763 – 1864 годов. Памятник построен в 2004 году скульптором Арсеном Хажмуратовичем Гучапшевым и архитектором Зауром Борисовичем Матуевым.

Решение об открытии памятника было принято еще в 1994 году, тогда же в сквере Свободы заложили камень, надпись на котором свидетельствовала о желании современников отдать долг памяти предкам.

«Древо жизни» символизирует переломный момент в жизни народа и является древним символом адыгов (кабардинцев, черкесов). Его семь ветвей означают семь поколений семьи. Памятник выполнен из бронзы и имеет высоту 7 метров.

Только спустя десять лет это желание вылилось в величественный бронзовый монумент, возведенный в центре пешеходного бульвара.

Памятник «Древо жизни на колесе истории» вызвал немало споров, в том числе самых резких. Трактовка самого скульптора такова: «Древо жизни – символ развития, созидания, прогресса, память и связь поколений… Колесо истории – символ течения времени. Колесо характеризует движение, ветви дерева имеют определенный ритм. Они поднимаются все выше и выше. Количество ветвей непроизвольно, а семь – счастливое число для адыгов. Близкое родство также исчисляется семью поколениями. Памятник посвящен чаяниям и помыслам тех, кто сражался и погиб. Они не думали о войне и ее ужасах. Они мечтали о достойной жизни, которую теряли. Они воевали за счастливую судьбу последующих поколений. Этот памятник не только символ будущего, но и показатель того, как мы относимся сегодня к этой войне. Прошло 140 лет… и не стоит путать целый народ с теми, кто был организатором и вдохновителем той войны. Для меня этот монумент – памятник всем жертвам Кавказской войны».

Сегодня Древо жизни, Древо свободы, Древо памяти – каждый волен называть по-своему – неотъемлемая часть архитектурного Нальчика.

Недалеко от памятника «Древо жизни» стоят сыныжи (надгробия) Жабаги Казаноко и его жены. В 1889 году их перенесли в Нальчик с кладбища в предгорном селе Заюково (в котором позже нашлась подлинная могила) и в 1957 году поставлены в столице республики.

Жабаги Казаноко – кабардинский общественно-политический деятель, просветитель и поэт.
Он служил советником Асланбека Кайтукина, князя Кабарды. В 1722 году участвовал в переговорах с Россией, встречался с Петром I в Астрахани, находился в составе кабардинского посольства в 1731 году, при заключении договора с Россией о совместной борьбе с Крымским ханом.

Принято считать, что он реформировал судопроизводство в Кабарде, выступал против влияния крымских ханов и турецких султанов на Кабарду, был активным деятелем по сближению России с Кабардой.

Название села Элтюбю абсолютно соответствует его расположению — оно действительно находится на самом дне ущелья (балк. эл – село, тюб – низ, дно), и от некрополя населённый пункт отлично видно.

Фардык-Кешене – древнее кладбище и комплекс мавзолеев, построенных примерно в X-XVII веках. Название некрополя Фардык-Кешене полностью себя оправдывает — в переводе на русский кешене – мавзолей.

Уже 15 тысячелетий назад здесь существовала стоянка человека в пещере Кала-Тюбю, на горе Кызла-сюйген-къая, свидетельством чего служат археологические находки. Недалеко от грота можно обнаружить остатки городища, датируемого VI-X вв., с яркими следами древней цивилизации, включая собственный водопровод из дерева.

Число жителей древнего аула сильно сократилось в 1944 году, когда балкарцы были депортированы в Среднюю Азию по ложному обвинению в пособничестве немецким войскам. Однако, в 1957 году были реабилитированы и возвращены в свои прежние места проживания.
Город мертвых состоит из сооружений разной формы. До наших дней дожили самые надежные – 7 древних некрополей восьмиугольной формы. Четырехугольные крыши – более древние постройки, а восьмиугольные - чуть новее. Каждый из сохранившихся каменных домиков содержит примерно по три могилы.

Некоторые склепы в Элтюбю украшены каменными столбиками. Если верить рассказам историков, это означает, что род по мужской линии продолжается по сей день.

Древние склепы представляют собой результат наслоения самых различных культур. Подобные «домики» мертвых с двухскатными кровлями и маленьким окошечком с лицевого фасада встречается в горах Осетии, Ингушетии, в верховьях реки Кубани рядом с селением Къарт-Джурт в Карачаево-Черкесии.

Наиболее интересны и необычны здесь способы захоронения, ведь тела не закапывали в землю, а обкладывали камнями.

Есть несколько теорий причины такого способа захоронений. Учитывая древность места, они менялись со временем.

По одной из теорий – техническая сложность из-за горной местности. Некоторые учёные предполагают, что просто в каменистую и твёрдую почву гор очень тяжело закапывать тела.
По второй – зороастризм. Это древняя религия иранских народов, распространившаяся на территории Ирана, Афганистана и в Средней Азии. Она была довольно быстро вытеснена на Кавказе другими верованиями, но обычай помещать умерших в склепы мог сохраниться.
В зороастризме, мёртвых не закапывали вообще - их просто помещали в склеп и обкладывали камнями. По законам этой религии нельзя закапывать и сжигать тела умерших — это считается осквернением священных стихий огня и земли.

Сегодня внутри склепов абсолютно пусто. Содержимое изъято археологами в Советское время.
Все склепы считаются родовыми, а хоронили людей в лучшем, что было у покойника при жизни: одежда, бытовые предметы, украшения, оружие. Не так давно здесь еще находили черепа и кости. Иногда мертвых укладывали в саркофаги. Вокруг некоторых могильников виднеются полуразрушенные каменные заборы.

Местные жители называют это место аномальной зоной – говорят, даже часы отстают на несколько минут от мирового времени, а иногда и часов, машины сами едут в гору, продукты дольше хранят свежесть, также в селе довольно много жителей, перешагнувших столетний рубеж.

Одна из местных жительниц говорит: «Еще при советской власти археологи «опустошили» склепы. Достали оттуда предметы быта, которые балкарцы также клали в могильники, и собрались перевозить в музей в Нальчике. Пригнали вертолет, чтобы переместить все по воздуху. Так вот, вертолет с этими экспонатами долго не мог взлететь. Или совсем не взлетел, точно не скажу. И еще здесь все знают: если копнуть землю рядом со склепами лопатой — зальют дожди на неделю. Приезжают археологи, не успевают начать раскопки — начинаются ливни, даже если была жара и засуха».

Истории, конечно, трудно назвать жуткими, но нотка мистики все же присутствует.
Интересный факт: в начале XX века на открытках можно было увидеть фото Города мертвых и даже снимки полуистлевших мумий. Возможно, кому-то это покажется странным, но, согласитесь, глядя на склепы, поросшие мхом и травой, картина представляется весьма живописной - хоть полотно пищи.

Сейчас село Элтюбю, словно затерянное во времени, продолжает вдохновлять своих посетителей своей богатой историей и неповторимым колоритом.

Багдад посетил я, увидел Стамбул,

Я в Мекке от тягот пути отдохнул,

Но мне показалось, что вновь я родился,

Когда возвратился в мой бедный аул.

Поселение Шыкъы расположено на левобережье Черека-Безенгийского, к югу от селения Безенги. Селение расположено на высоте 3500 метров над уровнем моря.

Шыкы является древним балкарским поселением. Историю дореволюционного периода тесно связывают с семьей Мечиева Бекки, в которой родился известный балкарский поэт, философ, кузнец, основоположник балкарской литературы Кязим Мечиев.

Кязим Беккиевич Мечиев родился 22 января 1859 года. С детства парень был слаб здоровьем и хром, но подавал надежды в интеллектуальном плане, поэтому отец, всю жизнь работающий кузнецом, отдал его сначала на обучение к мулле-эфенди, а позже в медресе. Но и обучить поэта своему ремеслу Бекки не забыл.

Стоит отметить, что упомянутая кузница точно принадлежала семье Мечиевых. Она стояла на окраине села, там работал отец Кязима, и он сам. Много инструментов для деятельности своей кузнецы Мечиевы изготавливали самостоятельно. Известны факты, что Кязим за свою работу не брал денег с бедняков. Более того, история говорит о том, что Мечиев осмеливался вступать в горячие дебаты с местными богачами, укоряя их за несправедливое отношение к народу.

В 1939 со многими односельчанами, из-за угрозы схода селей, Кязим переехал в Кичмалку. После его отъезда кузница опустела и более не возрождалась.

«Един Аллах…» - так скажут возле кузни

Седые старцы, встав из-за стола.

Даст Бог – и я, своей могилы узник,

Живым останусь в памяти села.

В январе 1944 года в селе появились солдаты. Красноармейцы продолжали находиться здесь до 8 марта и участвовали в проведении сборов и спуске жителей в местность Акъ-Къала, где собралось большое количество студебеккеров (военные грузовики). Всех жителей депортировали в Среднюю Азию.

После возвращения часть сел, в том числе Шыкъы не была восстановлена, жители были расселены в равнинных местах, в частности, в поселках Хасанья, Белая Речка и Яникой, а также в городе Нальчик.

Во времена, когда отец Кязима решил обучить своего сына грамоте, балкарского алфавита как такового еще не существовало, поэтому парень постепенно адаптировал арабский к родному языку.

Первые произведения Кязима Мечиева создавались в религиозном духе, однако позже, когда он принялся путешествовать, чаще по Ближнему Востоку, стиль значительно изменился. Он совершил паломничество к святыне мусульман Каабе, это было в самом начале XX века. Кязим был глубоко религиозным человеком - даже в годы гонения на религию, он продолжал тайно обучать людей азам Ислама, проводил коллективные моления, выбирая для этого дома надежных людей.

Также Мечиев учился в Каире — успешно окончил университет Аль-Азхар.
В итоге, Кязим выучил три языка: арабский, персидский и турецкий, первые его стихи были на арабском. Сейчас бы этого человека назвали полиглотом.

Кязим был человеком, сумевшим трижды объездить Ближний и Средний Восток, читавшим великих поэтов Востока в подлинниках, человек, который сумел донести до наших дней кладезь мудрости и богатство стихотворных строк.

«Великий поэт жил на высокой и прекрасной земле. Он и сам похож на Дых-тау – так он высится в родной словесности. Для нас он — гора, которая еще долго будет сиять землякам. Он – гора и зеленое дерево одновременно. Мечиев был слит с родной землей, лучше всех понимал ее язык и душу…», — Кайсын Кулиев о Кязиме Мечиева.

Кязим Мечиев писал стихи на балкарском и освещал такие темы, как трудолюбие, честность и прочие моральные столпы, без которых невозможно нормальное существование общества. Произведения Кязима отражали саму жизнь, а также уклад тех городов и стран, которые посещал поэт. В его репертуаре есть место патриотической лирике, философско-этическим поэмам, социальным произведениям, а также немалое место отведено теме жестоких репрессий.

Народ меня в горе не бросит:

Я болью народною стал.

Религиозные поэмы Кязима Мечиева обращены к сюжетам Корана, а также защищают права женщин в Исламе. На первое место поэт ставил любовь, а не ограничения, придуманные людьми. Его произведение «Тахир и Зухра», можно сказать, балкарский вариант шекспировской «Ромео и Джульетты».

Стихотворения Кязима Мечиева на русском языке впервые были изданы в 1962 году – произошло это в одном из московских издательств. Были работы, посвященные прославлению советского строя. Исследователи творчества поэта считают, что к данной теме он обратился с целью демократизировать довольно консервативное исламское общество.

Советская власть – это ствол золотой,

Богатый плодами, шумящий листвой.

Такая опора – сильней всех опор,

Кто враг этой власти, - тот враг моих гор.

Куда бы не забрасывала его жестокая судьба, Мечиев везде был верен балкарскому народу и никогда не забывал своей Родины и корней. И даже в изгнании, когда десятки тысяч балкарцев вынужденно переселились в казахстанские степи, он призывал к единству и мудрости, помогающим стойко переносить лишения. Это отражалось и в его творчестве:

Если камень сорвется в ущелье,

В темной пропасти сгинув навек,

То ничто никогда возвращенья

Не сулит ему больше наверх.

О, Аллах! Пусть мы также не канем!

Если сам я дойти не смогу,

То молю тебя, — сделай хоть камнем,

Но к родному верни очагу!

После депортации балкарского народа Кязим Мечиев попал в Казахстан, в поселение близ Талдыкоргана, где вскорости, в марте 1945 года умер. На момент смерти ему было 86 лет.
Кязим перед смертью просил об единственной услуге - похоронить его прах на родине. Но сделано это было только через 50 лет - останки великого балкарского поэта с почестями перезахоронили в Нальчике.

С 1957 года возвращавшиеся в республику жители Безенги разобрали крыши домов, используя деревянные фрагменты в качестве строительного материала. До возвращения балкарцев из депортации из строений изъяли окна, двери и имущество. Сохранилась кошара советского периода, построенная после 1957 года из материала строений Шыкы. Территория относится к сельскому поселению Безенги Черекского муниципального района КБР.

Поскольку Кязим Мечиев — основоположник балкарской литературы, наследие, оставленное им в виде творческого багажа и вещественного наполнения дома-музея, местные жители очень ценят.

Хромой Кязим, слагал я эти строки,

И слезы у меня текли из глаз.

Терпенья больше нет, прошли все сроки.

Пусть мой прощальный стих дойдет до вас!

Неподалеку от города мертвых расположился 350-метровый мемориал «100 шагов к Кайсыну», посвященный творчеству балкарского поэта, прозаика, журналиста и военного корреспондента – Кайсына Шуваевича Кулиева.

Мемориал представляет собой каменную стену с закрепленными на ней 104-мя плитами со стихотворениями поэта, превратившими его в каменную книгу. На стене также находятся и стихи 25 известных людей, посвященные Кайсыну.

Писать стихи Кайсын начал еще в школе, но настоящая популярность достигла его только в 1956 году.

Его произведения перевели на 140 языков, его строки цитировала Индира Ганди, его стихи звучат в исполнении Аллы Пугачевой и Дмитрия Хворостовского, он помог Чингизу Айтматову издать его первую книгу, в числе его лучших друзей – Константин Симонов, Борис Пастернак, Александр Твардовский, Александр Фадеев – множество поэтов и переводчиков того времени.

«Я не поэт, я – стихотворец. Поэты – это Пушкин, Лермонтов»

В 1942 году 25-летний Кайсын находился с серьезной раной в военном госпитале. Тогда же стихи балкарского поэта прозвучали по Всесоюзному радио среди фронтовых сводок, что, на тот момент, выглядело достаточно необычно. Борис Пастернак поделился удивлением с Александром Фадеевым, руководившим Союзом писателей СССР: 45 минут стихов никому неизвестного автора – и на всю страну!

Вскоре Фадеев написал письмо Иосифу Сталину с просьбой не посылать на фронт талантливого поэта. Вождь, в понимании которого литература была важным средством в борьбе с фашизмом, выполнил просьбу Фадеева. Однако, Кайсын не принял поблажки: «Спасибо. Но я поеду туда, где мои братья проливают кровь – под Сталинград».
Члены Союза писателей СССР были шокированы решением поэта, однако уговорили его пойти во фронтовую газету.

Находясь в госпитале, в 1944 году, Кулиев слышит о принудительном выселении балкарцев в Среднюю Азию. Союз писателей решает снова заняться спасением Кайсына, ходатайствуя перед Сталиным, чтобы ни Кулиева, ни его семью не выслали из родных мест. В итоге, появляется документ, позволяющий ему жить в любом месте Советского Союза, кроме Москвы и Ленинграда. Также поэту дали возможность составить список близких, которым тоже будет разрешено остаться.

8-ое марта, где ты, праздник чудный,

Когда приносят женщинам цветы?

Балкарские селения безлюдны…

О, что страшнее этой пустоты?!

Пришел не праздник – день пришел бессонный.

Балкарским детям не забыть вовек

Холодные и смрадные вагоны

И мартовский – в слезах кровавых – снег.

Рассказывали, что на составление списка Кайсын потратил всю ночь. На утро он сказал: «Единственный возможный список – тот, в который я могу включить весь балкарский народ. Сталину передайте спасибо, но я поеду туда, где наши».

Его поэзия заняла достойное место в отечественной литературе. «Ни разу в жизни он не ставил границы меду собой и своим народом, а главное – подтягивал землю к небу, а не наоборот» - делится мыслями о Кайсыне его племянница, Фатима Кулиева.

Поэзия Кайсына Кулиева пронизана темами, глубоко укорененными в его личности. Любовь к Родине и своему народу, боль от его страдания, мужество и стойкость духа, красота природы, любовь к женщине – описание духовных ценностей, поэзия, полная мудрости и глубины.

О невозможном если не мечтать,

То вряд ли и возможное свершиться.

Я мир воспринимаю без прикрас,

И жизнь не в розовом я вижу свете,

И все-таки кричу в сто первый раз:

«Пусть никогда не умирают дети!»

Кулиев был щедр. В доме-музее сохранены пачки писем от соотечественников с просьбами о помощи. Например, письмо от женщины, сыну которой необходимо было редкое и дорогое лекарство. На письме рукой Кулиева написано «Лекарство найдено и отправлено». Костюм для свадьбы, поездка на лечение, музыкальный инструмент для ребенка – Кулиев практически никому не отказывал.

Жизнелюбивый Кайсын всю жизнь восхищался женщинами, их красотой, нежностью, гармоничностью. К ним поэт относился особо внимательно.

Пусть будет наш остаток – путь недальний

Не столько долгий, сколько беспечальный,

Ты сбереги тепло огня и крова,

Любовь мою до часа рокового

К той женщине, которую люблю.

Каждый, знавший Кулиева лично или по рассказам знакомых, добавляет в его биографию новые детали. Так, у балкарцев появился человек-легенда, ставший голосом своего такого маленького, но безумно сильного народа.

«100 шагов к Кайсыну» - символ выражения любви и признательности балкарского народа своему великому сыну.

С тобою, мой народ, должник твой вечный,

Ни дня я в жизни не был одинок

И сотворил за век свой быстротечный

Хоть и немногое, но все, что смог.

Мемориал плавно переходит к родовому гнезду Кулиевых.
Группа домиков расположена в ущелье, на берегу реки Джылгысу, на высоте 1570 м, тогда как вершины гор, окружающие ущелье, имеют высоты свыше 2500 м!

Недалеко от въезда находится каменная кладка и массивное сооружение – остатки домашней оборонительно-боевой башни. Рядом бьет горный родник.

Выглядит усадьба очень колоритно. К главному дому, в котором жили родители, примыкает несколько комнат – для сыновей, создавших семью. Здесь же находятся ряд хозяйственных построек с навесами перед ними, обращенными во двор.

Родовое гнездо состоит из 11 домов, наиболее древнему из которых более 700 лет.
В одном из домов прямо под потолком висит потускневшая от времени, почти прозрачная женская коса. Местные рассказывают, что коса принадлежала жене младшего из двух сыновей родоначальника фамилии Кулиевых.